Яна Карпенко: Ученый или писатель — кем вы себя чувствуете больше?

Януш Леон Вишневский: Если вы меня разбудите утром и зададите этот вопрос — отвечу , что ученый. И лишь потом, выпив кофе, скажу, что я еще и автор книг. Для меня слово «писатель» зарезервировано для людей, одаренных от Бога, или, как минимум, имеющих гуманитарное образование, которого у меня нет. Я — магистр физики и экономики, кандидат наук в области информатики, доктор химических наук. Да, меня читают, я популярен, но я постоянно чувствую некоторый диссонанс, поэтому и не называю себя писателем. Книжки пишу после работы. Я ведь на самом деле никогда не хотел быть писателем. Это произошло в силу обстоятельств.

ЯК: Каких?

ЯЛВ: Свою первую книгу «Одиночество в сети» я написал , чтобы решить личные вопросы. Это была своего рода психотерапия. Потом я заметил, что испытываю в процессе написания книжек грусть, радость, и очень многому учусь. Мне тогда было очень плохо, у меня была депрессия. От меня уходила жена.

ЯК: Как вы чувствуете себя сейчас?

ЯЛВ: Намного лучше. Раньше я жил в Германии , а сейчас вернулся в Польшу, где меня целых восемь лет терпеливо ждала любимая женщина. Я часто ездил к ней, но по разным причинам мы не могли быть вместе. Сейчас я живу в Гданьске, в красивом месте в 200 метрах от моря. Я каждый день хожу на пляж и кажется, будто я в отпуске. У меня сейчас отличный период жизни!

Януш Леон Вишневский. Фото: Рафал Маслов

ЯК: Спустя 18 лет после ошеломительного успеха «Одиночества в сети» выходит его продолжение. Почему вы на это решились?

ЯЛВ: Меня просили написать его еще в 2003 году , но я отказался. Эта тема была для меня закрыта: книга помогла мне эмоционально, так сказать выполнила свою функцию, поэтому я не хотел писать продолжение. Сейчас же, спустя годы, я созрел и принял решение написать «Одиночество в сети - 2» — так я для себя условно называю новый роман.

ЯК: А какое у него официальное название?

ЯЛВ: Все зависит от страны. Прапремьера книги уже состоялась во Львове на Форуме издателей. По-украински — «Смещение спектра» («Зміщення спектра»). Именно такое название я придумал , но в Польше издательство его не приняло. В итоге меня убедили озаглавить книгу «Конец одиночества» (Koniec samotności). Окончательного русского варианта еще нет. Я был уже на переговорах с издательством. Надеюсь, книга появится в России в начале следующего года. Книга вышла в 2020 году под названием «Одиночество в сети. Возвращение к началу».

ЯК: Расскажите о ней.

ЯЛВ: Главная героиня книги , Надя, родилась в Германии. Бабушка Нади была родом с Волыни, в сталинские времена ее сослали в Красноярск. Женщина пережила там эпидемию тифа и после войны вернулась в Польшу, родила сына. Это, кстати, подлинная история, которую я узнал в Красноярске.

ЯК: А где связь с первым «Одиночеством»?

ЯЛВ: Надя знакомится с парнем , сыном главной героини из первой книги, они влюбляются друг в друга. Я рассказываю историю этой пары — это и есть продолжение первого романа. Больше я вам ничего не расскажу, не буду раскрывать все карты.

ЯК: «Одиночество в сети» появилось в сентябре 2001 года. Сегодня человек менее одинок?

ЯЛВ: Одиночества точно не стало меньше. Часто оно как заразная болезнь , от которой люди страдают. Казалось бы, сейчас так много возможностей встретить разных людей, мы находимся в постоянном контакте друг с другом — но, несмотря на это, с трудом находим своего человека. Важно понимать, что одиночество бывает разным. Отшельники тоже выбирают одиночество, чтобы понять себя, найти Бога. Я, например, в своей жизни довольно часто выбирал одиночество. Во Франкфурте, где я провел много лет, примерно 715 тысяч жителей, из них 415 тысяч — одинокие люди. Больше половины! И 73% этих одиноких — женщины. При этом там регулярно проводят анкетирование, в котором есть вопрос об уровне счастья. Невероятно, но с каждым годом уровень счастья жителей Франкфурта растет.

ЯК: Одиночество для них — это сознательный выбор?

ЯЛВ: Да. Этим мы от них очень отличаемся. В нашей части мира , то есть в Польше, Украине, Беларуси, России, одиночество считается несчастьем. В том числе потому, что здесь очень сильна патриархальная модель, в которой счастье без мужчины рядом невозможно. Немки же совершенно другие: если им в мужчине что-то не подходит, они не будут это терпеть, а просто разорвут отношения.

ЯК: Как Вы думаете , в чем секрет вашей популярности на постсоветском пространстве?

ЯЛВ: В моих книгах много грусти , а мы, славяне, обожаем грустить. Мы любим говорить о нашем страдании. Если бы я и написал книгу о счастливой любви, то она на уже четвертой странице наскучила бы людям. К тому же, в моих книгах есть красивые истории любви, а об этом все мы любим читать. Нам нравится подглядывать, как живут другие. К тому же, у жителей наших стран похожее чувство юмора.

Януш Леон Вишневский. Фото: Рафал Маслов

ЯК: Пушкин , Толстой, Булгаков… Чья литература оказала на вас влияние?

ЯЛВ: Когда-то я учил русский язык , чтобы прочитать «Войну и мир» в оригинале. Прочитал — и разочаровался! Я был тогда очень молод, и мне все это показалось довольно скучным. Но сразу после этого романа я прочитал «Мастера и Маргариту», и эта книга меня заворожила! Говорят, что все люди делятся на две группы: одни любят Толстого, а другие — Достоевского. Я отношусь ко второй. Достоевский очень психологичен, и я бы даже сказал, что он фрейдовский. Меня потрясли «Братья Карамазовы» и «Бесы». Еще я очень люблю Чехова. По-моему, о психологии Чехов может сказать гораздо больше, чем Фрейд. В его пьесах показана вся человеческая природа.

ЯК: А из современных авторов?

ЯЛВ: Очень люблю Людмилу Улицкую , много читаю Светлану Алексиевич. С ней у меня недавно случилась интересная история. Месяц назад я был в Минске по приглашению Польского культурного центра (Instytut Polski). После встречи с читателями ко мне подошла девушка, секретарь Алексиевич. От имени лауреатки она пригласила меня в качестве гостя в Интеллектуальный клуб Светланы Алексиевич. А чуть позже я получил письмо от самой писательницы, подписанное «твоя Света». Это было что-то невероятное. Я до этого никогда даже не разговаривал ни с одним нобелевским лауреатом! Так что воспринимаю это как своего рода знак отличия.