Как известно , поляки считаются народом, умеющим выражать словами дружеские и нежные чувства. Ничуть не хуже обстоит дело и с выражением противоположных эмоций: по данным опроса, проведенного Центром изучения общественного мнения в 2013 году, сквернословят почти... 80 % жителей Польши. Этот текст был написан не для того, чтобы научить вас ругаться по-польски. Скорее, он показывает, как лексика на грани и за гранью приличия наполняет общественное пространство.
Скажи мне , как ты ругаешься, и я скажу, кто ты
Согласно многочисленным наблюдениям , поляки действительно «ругаются как сапожники». По-польски о человеке говорят, что он klnie jak szewc (ругается как сапожник) , когда хотят подчеркнуть, что он распускает язык. Почему именно сапожник? Тут можно привести параллельный вариант того же фразеологизма, где в главной роли выступает извозчик: klnie jak dorożkarz.
Существует любопытное объяснение , согласно которому сапожники, постоянно использовавшие в своей работе клеи и другие вредные химические вещества, подвергались их побочному действию, вследствие чего теряли способность контролировать свои эмоции и легко впадали в гнев (кстати, такое же происхождение имеет английский фразеологический аналог mad as a hatter — «безумный как шляпник»). Это , в свою очередь, породило еще одну идиому: привести кого-либо в бешенство по-польски будет doprowadzić do szewskiej pasji (буквально: «довести до сапожничьего бешенства»).
Неконтролируемый гнев — удел не только сапожников или извозчиков. На протяжении веков подтверждалось наблюдение , что ругательная лексика присуща речи людей с низким социальным статусом, небогатых, недовольных, бессильных, а ругательства — естественное средство канализации (nomen omen) негативных эмоций.
Впрочем , люди ругались всегда, независимо от своего социального положения и профессии, но лишь в последние годы бесспорным стал рост присутствия ругательств в общественном дискурсе. «Уличная» лексика перекочевала на страницы литературных произведений, в фильмы, в посты в соцсетях, на плакаты и транспаранты участников демонстраций.
Зачем , черт возьми, ругаться?
Если рассмотреть вопрос с точки зрения цели , то ругательства могут выполнять несколько функций: экспрессивную (выражение эмоций говорящего), персуазивную, то есть связанную с убеждением (оказание влияния на адресата, провоцирование его реакции), а также фатическую (установление или поддержание социального контакта).
В контексте различных функций стоит добавить , что польский языковед Мацей Гроховский, автор «Словаря польских ругательств и вульгаризмов», разделяет сквернословие в польском языке на три основных категории: собственно ругательства (przekleństwa) , вульгаризмы (wulgaryzmy) и оскорбления , инвективы (wyzwiska). В таком понимании ругательства наименее информативны — они не несут в себе содержания , а служат прежде всего для выражения негативных эмоций, как, например, такие слова и словосочетания: O kurczę! Kurka wodna! Cholera jasna! Holender!
Ругательство может быть вульгарным и обидным , но это не обязательно.
Нарушая речевые табу , мы входим в сферу вульгаризмов, которые касаются прежде всего интимных частей тела, физиологических актов, половых отношений и пр. Наконец, оскорбления предназначены для того, чтобы обидеть адресата высказывания или третье лицо. С этой целью могут использоваться и бранные слова, и вульгаризмы, а также достаточно нейтральные в других контекстах существительные. Например, слова klaun (клоун) или bałwan (волна , снеговик, истукан) должны подчеркивать неадекватность и комичность поведения человека, а также его умственную ограниченность.
Какое же мясо без перца?
Интенсивный остро-горький вкус , сосредоточенный в зернышке перца, связал название этого растения с широким диапазоном значений, включающим остроту, боль, едкость, а также непристойность (ср. с русским выражением «перченое словечко»). Как и в русском языке, польское z pieprzykiem («с перчинкой») указывает на фривольность , непристойность высказывания. Прилагательное pieprzny («перченый») может означать «неприличный» , а выражение pieprzny żart соответствует русской «соленой» или «пикантной шутке».
Группа производных от этого корня глаголов в современном польском разговорном языке используется очень широко. Так , например, pieprzyć (кого-либо) означает совершать половой акт , но в то же время врать, нести чушь (во фразеологизмах pieprzyć głupoty , pieprzyć trzy po trzy) или же игнорировать что-то , не придавать чему-либо значения (выражение pieprzę to! в переводе на литературный русский язык означает «мне нет до этого дела»). В двух последних значениях используется также глагол chrzanić , первое значение которого — приправлять блюдо хреном.
Целый букет новых значений можно получить с помощью приставок. Spieprzyć — это быстро убежать , но в то же время что-то испортить, напортачить (как тут не вспомнить бессмертную балладу Войцеха Млынарского «Co by tu jeszcze…» — «Что бы здесь еще…»). Zapieprzać — быстро идти или бежать , но в то же время тяжело работать, вкалывать, поэтому трудную, утомительную и интенсивную работу определяют существительным zapieprz. Przypieprzyć (кому-либо) — это ударить или побить кого-нибудь , przypieprzyć się (к кому-либо) — придраться , opieprzyć — отругать (отсюда и соответствующее существительное opieprz — головомойка). Wypieprzyć — выгнать , особенно с работы или из учебного заведения. Наконец, выражение ja cię pieprzę! («я перчу тебя!») может означать восхищение , раздражение, разочарование.
Мясо упомянуто в подзаголовке неслучайно. Польский фразеологизм rzucać mięsem (буквально: «кидаться мясом») означает «грязно ругаться». Трудно сказать , откуда он происходит; быть может, это отсылка к мягким частям человеческого тела, которые часто упоминаются в таком контексте. Что касается отборного потока ругательных слов, то поляки нередко называют его wiązanka — в других контекстах это может означать букет цветов или попурри.
Приставки и суффиксы делают погоду
Гораздо более успешную карьеру , чем в русском языке, в польской разговорной речи сделал корень pierd- , который во всех славянских языках отсылает к физиологическому процессу освобождения кишечника от газов, однако в польском прижился и во многих очень отдаленных от него значениях. У глагола pierdolić их диапазон приблизительно совпадает со значениями глагола pieprzyć (совершать половой акт , врать, нести чушь, что-то портить), но звучит он намного более вульгарно (в значении «нести чушь» функционирует также менее вульгарный эквивалент pierniczyć).
Эта параллельность значений сохраняется и в производных формах , таких как zapierdalać (тяжело работать , вкалывать), wypierdalać (в переводе на более нейтральный регистр — уходить как можно дальше) или odpierdolić się (отстать , отцепиться). Но уже в совершенном виде глагол pierdolnąć означает «сильно ударить» , «с силой бросить» или «упасть» (особенно с силой, споткнувшись). Существительное pierdoła может использоваться в качестве отрицательного определения человека старого , беспомощного, но в то же время несущего глупости (нечто вроде «старпера»), а также имеет значение «ерунда, чушь». Производное существительное pierdolnik может означать беспорядок , сумбур или какой-нибудь мелкий ненужный предмет, который кому-либо мешает. Работа, сделанная na odpierdol , — та, которая выполняется спустя рукава, кое-как, лишь бы отделаться. В свою очередь прилагательное pierdolony — довольно универсальное вульгарное отрицательное определение человека или предмета , а прилагательное pierdolnięty употребляют , когда хотят сказать о ком-то неуравновешенном, неадекватном, не в своем уме.
Как бы это сказать помягче…
Впрочем , ораторы с ограниченным словарным запасом необязательно используют вульгаризмы для выражения негативных эмоций и агрессии. Экспрессивный заряд может быть направлен и в положительную сторону — здесь все зависит от контекста. Вульгарных слов с однозначно позитивным значением на самом деле не так уж много. Самый очевидный пример — прилагательное zajebisty (или zajebiasty) , выражающее восхищение и высшую оценку. Примечательно, что многие носители польского языка (особенно молодые) не чувствуют его обсценного происхождения. Те же, кто ощущает его чересчур резкое звучание, пользуются смягченным вариантом zajefajny — соединением двух слов (или , по-научному, контаминацией) с использованием прилагательного fajny (отличный , классный).
Первоначальное вульгарное значение уже не всегда угадывается в таких глаголах , выражающих безразличие, как olewać (буквально «поливать» , употребляется в значении «пренебрегать», «плевать») или wisieć (вариант: zwisać i powiewać). To mi zwisa i powiewa — «оно у меня висит и болтается» (догадайтесь сами , какой за этим стоит образ). Однако для борцов за чистоту речи даже такие выражения звучат вульгарно.
И здесь на помощь приходят эвфемизмы — заменители вульгарных слов , маскирующие и прячущие их, но в то же время позволяющие их узнать благодаря фонетическому сходству.
Чаще всего , пожалуй, используются эвфемизмы созвучные самому популярному польскому вульгаризму, который означает женщину легкого поведения: kuźwa , kurka (курочка , а также kurka wodna — водяная курочка) , kurczę (цыпленок) , kurde , kurna (а также kurna chata — курная изба) , kurtka na wacie (куртка на вате) и даже kuchnia (кухня). Внимание: все эти слова вовсе не отсылают к прямому значению заменяемого слова , а лишь употребляются в качестве экспрессивных возгласов или даже лишенных экспрессии заполнителей пауз в речи.
К классическим примерам относится также слово Holender (голландец) вместо cholera или diasek вместо diabeł (правда , в наше время вы вряд ли услышите эти слова от молодежи). Впрочем, к табуированным выражениям издавна причисляли не только названия болезней и нечистой силы, но и слова, связанные с высшими силами, которые не стоит поминать всуе. Отсюда возгласы jejku! или jeżu! («ёж» в звательном падеже) вместо Jezu! (Иисусе!) или (o) rany! вместо (o) rany boskie! (раны Божьи , то есть Христовы). Острота речевого табу со временем уменьшилась, а возгласы остались.
Осторожно с дутьем и жужжанием!
Если говорить о языковых изменениях , то нелишне будет привести примеры того, как со временем слова меняют и свое основное значение, и эмоциональную окраску. Скажем, в конце XVI века слово kobieta (женщина) однозначно воспринималось как оскорбительное. Языковеды не пришли к окончательному выводу относительно его этимологии: считается , что оно может происходить от старопольского слова koba (кобыла) или же от слова kob (хлев). Во всяком случае , оно отсылает к «грязному» контексту ухода за животными.
А уже устаревшее слово kiep , означающее олуха или оболтуса, в XVI–XVII веках указывало на мужчину, ведущего себя не по-мужски, поскольку раньше было названием женского полового органа. Кстати, этот корень сохранился в заимствованном из польского языка украинском слове кепський (плохой , скверный).
Однако , по наблюдениям польского языковеда профессора Ежи Бральчика, пейоративизация слов наблюдается в языке чаще, чем мелиоризация. Иными словами, нейтральные слова чаще приобретают вульгарные значения, чем наоборот. Порой это выглядит так, что слова не просто приобретают новые значения, но новое, переносное значение оттесняет первоначальное на второй план или вытесняет его полностью.
Сегодня в разговоре следует с большой осторожностью относиться к таким глаголам , как ruchać (когда-то «двигаться» , «трогать», ныне же это исключительно вульгаризм), rąbać (рубить) , rżnąć (резать) , bzykać (жужжать) или dmuchać (дуть) , поскольку каждый из них в разговорной речи, особенно молодежной, используется для обозначения активных сексуальных действий. А если говорить о таких популярных словах, как kutas (один из синонимов мужского полового органа) или dupa (это слово не нуждается в объяснении) , то мало кто отдает себе отчет в их первоначальных невинных значениях. Первое еще в XVII–XVIII веках означало декоративную кисть, в частности, на поясе (изредка с таким значением можно встретиться и сейчас), а второе происходит от праславянского слова, означавшего яму, отверстие, углубление (отсюда и наше «дупло»).
«Лягни тебя змея!»
Говоря о лексике на грани и за гранью речевой нормы , очень не хочется заниматься инвективами и оскорблениями, поскольку этот пласт слов предназначен прежде всего для того, чтобы обидеть конкретного человека, унизить его достоинство. В польском языке, как и в большинстве других языков, есть специфические слова, выражающие пренебрежение или даже агрессию по отношению к другим людям в связи с их национальной, этнической или религиозной принадлежностью, профессией, полом или сексуальной ориентацией, возрастом, внешностью и т.п. Давайте обойдем их вниманием, а вместо этого сосредоточимся на чем-нибудь более абстрактном. Ведь даже ругать можно не человека, а саму неприятную ситуацию, при этом относясь к ней с чувством юмора. Возьмем, к примеру, выражение: A niech to kaczka (gęś) kopnie! («Лягни его утка (гусь)!»). Абсурдность такой угрозы настолько нивелирует агрессию , что даже если вместо указательного местоимения to употребить личное местоимение cię (тебя) , подобное восклицание вряд ли обидит адресата наших слов. Украинскому языку это выражение тоже не чуждо, как и другое «общее» ругательство Niech to/cię szlag trafi! («Пусть его/тебя хватит родимчик!») , а в русском ему приблизительно соответствует «Забодай тебя комар!» Краковский литературовед и переводчик, в прошлом личный секретарь Виславы Шимборской Михал Русинек в своем шутливом пособии для детей «Как ругаться» среди других ругательств , придуманных детьми, приводит еще более забавный вариант: A niech to/cię wąż kopnie! («Лягни его/тебя змея!»).
Подводя итог , можно сказать, что эластичность польского языка и находчивость его носителей оставляет немало места для того, чтобы даже будучи доведенным до сапожничьего бешенства, не кидаться мясом.
Перевод с украинского Никиты Кузнецова
